Иван Голунов: «Перед законом все должны быть равны, неважно кто ты, журналист или сын генерала полиции» (ВИДЕО)
23 декабря 2019, 08:51
758
0
Известный на всю страну журналист Иван Голунов рассказал о том, что даже спустя полгода после его истории с незаконным задержанием и обвинением в распространении наркотиков ему сложно осознать произошедшее.
История «Я/Мы Голунов» началась с задержания корреспондента «Медузы» полицейскими 6 июня в Москве. В МВД заявили, что при досмотре, а позднее при обыске в квартире Голунова были изъяты наркотики. Его поместили под домашний арест. Через 5 дней дело было закрыто. По всей России был организован огромный общественный резонанс в его поддержку.
Иван Голунов в интервью ТНВ рассказал о том, почему медиа все еще 4-ая власть, чем опасны телеграм-каналы, и почему спустя полгода он так и не готов стать символом борьбы.
«Хотелось бы, чтобы сами СМИ увеличивали свой интерес к событиям»
- Добрый вечер, Иван, спасибо, что согласились побеседовать с нами! Рады приветствовать вас в Казани. Хотелось бы начать беседу с традиционного вопроса, впервые ли вы здесь, нравится ли вам город и какие у вас есть стереотипы, связанные с Казанью и Татарстаном?
- Я много раз был в Казани, сюда всегда приятно возвращаться. В последние годы город очень активно меняется. Даже когда едешь на машине, ты сразу без знака понимаешь, что заезжаешь в Татарстан, потому что здесь совершенно другие дороги.
- Хотелось бы задать такой вопрос в связи с вашей историей, обладает ли СМИ на данный момент статусом «4-й власти»?
- Конечно же, СМИ влияют на повестку, могут привлечь внимание к какой-то проблеме. В последнее время что-то меняется, ускоряется ритм жизни и не всегда СМИ готово следить за какой-то историей. Но при этом мы знаем много кейсов, когда выходят публикации в Telegram-канале и вследствие этого происходят реальные изменения. Так что, наверное, да, СМИ по- прежнему являются четвертой властью.
Хотелось бы, чтобы больше реагировали на публикации СМИ, чтобы они были качественными и больше отвечали интересам читателей. Сейчас не всегда, когда мы открываем газету, мы можем что-то узнать о сегодняшней жизни в регионе, в городе. Раньше когда я куда-то приезжал я покупал газеты, журналы. Сейчас я делаю это меньше, потому что вижу, как издания перепечатывают одни и те же пресс-релизы. Не всегда рассказывают о каких-то важных новостях, которые происходят в том или ином городе и регионе.
Хотелось бы, чтобы сами СМИ увеличивали свой интерес к событиям, происходящим вокруг, и чтобы на проблемные заметки реагировали чиновники, применяли меры и так далее.
«Мне очень много пришло историй о фактах полицейского произвола»
- Мы знаем, что вы с адвокатом недавно обратились в ФСБ с заявлением о регистрации сообщения о преступлении в отношении вас, но вам заявили, что нет оснований для проведения проверки о преступлении, что вы намерены делать дальше? (интервью состоялось до пресс-конференции Владимира Путина от 19 декабря – ред.)
- Мы с адвокатом подавали жалобу в суд на бездействие следствия. В ходе судебного процесса выяснилось, что не были зарегистрированы сообщения о фактах применения насилия сотрудников полиции в отношении меня, не зарегистрировано сообщение о преступлении касаемо подброса наркотиков, т.е. фальсификация доказательств. После первого заседания суда следственная группа приняла решение засекретить дело, не очень понятно по каким основаниям. Судья все таки добилась, чтобы ей были предоставлены материалы дела. Но ознакомившись с ними, она приняла решение, что следственные действия все-таки идут и отказалась удовлетворить мою жалобу.
На мой взгляд, это довольно странно, за полгода прошедших событий следователи ни разу не побывали на месте преступления в моей квартире. Также мне показалось странным, что если в ходе допросов я рассказывал в интервью, что ко мне применялось насилие, но сообщение о преступлении не регистрируется. Поэтому я принял решение написать отдельное заявление, воспользовался своим правом и отдал его в ФСБ. Надеюсь что там найдут основание для того чтобы зарегистрировать преступление.
Мы ведь слышим по новостям, что иногда кто-то жалуется в полицию, а там отвечают: «Когда убьют тогда и приходите».
- Не хотите ли провести расследование по статье 228?
- Мне очень много пришло историй о фактах полицейского произвола, в том числе и по статье 228 (прим. ред. - Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств). Я пытался разбираться с некоторыми ситуациями и понял, что мне не хватает многих специфических знаний на эту тему. У меня несколько иная ситуация, я разбираюсь в вопросах коррупции, госзакупок как журналист. Я думаю, история, которая произошла со мной, не означает, что я должен поменять специализацию и заняться чем-то еще. Это могли быть абсолютно другие обвинения, не связанные с этой статьей.
Я понимаю, что существует большая проблема, но я не очень понимаю, что можно сделать в этой связи. Мне пришло семь тысяч писем их даже чисто физически невозможно прочитать, не говоря уже о эмоциональных и психологических составляющих. Также я не думаю, что даже тысячу похожих писем и историй готовы прочитать читатели. Это системная проблема и она нуждается в системном решении, и это должны делать те, кто в этом разбирается, а не я.
«Когда есть анонимные Telegram-каналы, тут и появляется дезинформация»
- Вы говорили, что не хотите стать символом борьбы, сейчас вы не передумали?
- Для меня это не органично, я привык копаться в документах, в разных источниках информации и рассказывать людям истории в виде заметок. Мне не всегда комфортно, когда я выступаю перед какой-то большой аудиторией, тем более я не готов призывать людей к чему-то. Наверное, мне не свойственно это по складу характера.
- Как вы думаете, у СМИ сейчас есть свобода или ее становится все меньше? Как вы ощущаете это на себе?
- С учетом того что я работаю в издании которое зарегистрировано в Латвии, мне довольно сложно говорить про какие-то ограничения. Есть какое-то давление на свободу слова, но тем не менее это находит выходы в других сферах. Т.е. есть давление на телевидение, но при этом все больше становится популярным Youtube. Ухудшается качество региональной прессы, при этом появляется множество Telegram-каналов, зачастую с информацией, которая нуждается в дополнительной проверке.
Мне кажется, чем больше власть зажимает свободу слова, тем больше появляется других альтернативных каналов, которые несут за собой новые проблемы, в том числе Fake News (перев. «фальшивые новости» - ред.), которые сейчас обсуждают. Когда есть анонимные Telegram-каналы, кто это делает и с какой целью, тут и появляется дезинформация.
«Я должен был пройти эту ситуацию также, как ее проходят и другие люди»
- Многих коллег волнует такой вопрос, почему при задержании вы не сказали о том, что вы журналист?
- Потому что мне кажется это не честно! Если бы я не был журналистом, а был грузчиком – это не произвело бы впечатление на сотрудников полиции. Я не говорил это специально, я никогда нигде не пользуюсь служебным положением в личных целях. Я должен был пройти эту ситуацию также, как ее проходят и другие люди.
Все должны быть равны, неважно кто ты, журналист, чиновник или сын генерала полиции. Закон един для всех.
- Какие у вас были эмоции, когда вас наконец выпустили 11 июня? Что вы чувствовали? Вас поддерживала вся страна!
- Я этого не знал! Я слышал, что проходили какие-то поддержки около суда. Когда я был под домашним арестом, я проезжал со следователем мимо Петровки, 38 (ГУ МВД России по Москве), я видел, что там проходят пикеты и я подумал, наверное, это как-то не про меня. Более того, когда происходило освобождение, неожиданно пришли сотрудники ФСИН и сказали что «нас срочно позвали, нам нужно ехать», не объясняя причины. Все было очень неожиданно. Я нигде не читал, о том, чтобы было что-то подобное!
Когда я вышел из здания Следственного управления увидел камеры, миллион людей. Это был шок, и я не знал, как реагировать. Я старался не заходить в интернет и не смотреть на это все, чтобы не было воспоминаний. Я общался со знакомыми из Татарстана и узнавал все новые и новые подробности и компании поддержки меня, как все происходило. Меня поддерживали люди из разных уголков страны. Мои знакомые из Магадана рассказывали мне, как они сидели до 5 утра, смотрели прямую трансляцию двери в ГСУ и ждали, когда же наконец я выйду. Это невероятна история, которую я даже спустя полгода не осознал до конца.
«То, что произошло со мной – это чудо!»
- Вы рассказали, что вам пришло 7 тысяч писем после вашей истории. Вам захотелось создать какую-либо коалицию, чтобы защищать ребят таких же, как и вы, которых пытаются незаслуженно в чем-то обвинить и рассказывать о них, дабы помочь им?
- Это сложная история, над которой я много думаю, и у меня не всегда есть ответ. Я журналист, у меня есть специализация, я занимаюсь расследованиями, связанными с коррупцией. Эта ситуация произошла со мной из-за моей работы. Ситуация про наркотики, 7 тысяч писем – это странная ситуация, которая говорит о том, что в стране не выстроены механизмы. Я понимаю, что люди пишут мне как какой-то последней надежде. Но при этом это не моя работа, я не могу помочь этим людям. Потому что часть историй не связаны с наркотиками, они связаны с экономическими преступлениями, которые мне более понятны. Я начинал в них разбираться, и выяснялось, что история выглядит не так, как мне рассказывалось. Также я читал письма и говорил: «Давайте я посмотрю, кто занимается темой наркотиков в вашем регионе, и посоветую вам хороших адвокатов». Мне говорят: «Нет, нам не нужно адвокатов, нам нужно, чтобы мужа выпустили». Но у меня нет такого ресурса, у меня нет волшебной кнопки. Есть истории, когда мне говорят нам от вас ничего не надо, просто приходите в суд чтобы судья испугалась.
То, что произошло со мной – это чудо! Мне пишут «Как вызвать такой общественный резонанс?», но у меня нет ответа на этот вопрос. Это большое стечение обстоятельств, поэтому я и называю это чудом.
Т.к. собственно пострадал за свою журналистскую работу, наверное, это какая-то своеобразная оценка ее качества. Мне кажется, что я должен продолжать заниматься этой журналистской работой. У меня нет готовой идеи, как я могу помочь этим людям.
Подобными делами должны заниматься уполномоченные по правам человека. Я сообщил им об историях из писем, но у них не возник ответный интерес, чтобы заняться ими. Существует много институтов, которые фактически не работают.
Я понимаю, что для многих я последняя надежда, но я один и не могу разорваться между всеми историями.
После истории со мной вышло исследование Европейского университета. Они проанализировали несколько десятков тысяч приговоров, о норме изъятия наркотических веществ и выяснилось что в большинстве случаев, было изъято чуть больше нормы. Мне кажется, обычно это делается по-другому, что говорит о том, что много преступлений сфальсифицировано.
- Когда история закончилась, вас выпустили, что дальше? Вы опасались еще какой-то мести со стороны других людей?
- Было несколько странных ситуаций, после чего я предпринял определенные меры безопасности.
- Вы неоднократно подавали жалобы на проблемы городской инфраструктуры, отправляя их на портал мэрии Москвы. Вся общественность считала, что это месть за ваши многочисленные обращения и журналистские расследования (об этом говорил В. Познер «плевок в лицо журналистов»), было ли у вас на этот счет иное мнение? Или вы полагаете, что так и есть?
- Я участвовал в следственных действиях, я знаю чуть больше, чем могу говорить. Надеюсь, что когда-нибудь эту информацию озвучат сами следователи, это связано с моей работой. Сначала у меня было сомнение, что возможно это случайность, потому что за несколько десятков секунд до задержания я сфотографировал сломанный дорожный знак. Когда выяснилось, что это отдел по борьбе с наркотиками, я подумал, может быть, они заподозрили меня в том, что я сделал какую-то закладку и сфотографировал это место. Но потом уже из их вопросов я понял, что им нужен был конкретно я.
«Я сделаю несколько публикаций по теме мусора»
- Какими расследованиями вы планируете заниматься в ближайшее время?
- На данный момент есть большая проблема с мусором, и я с разных аспектов смотрю на эту тему. Я сделаю несколько публикаций об этом.
- Мы знаем много историй связанных с коррупцией в России, в том числе и Татарстане. Какой совет вы бы дали журналисту, который ввязался бы расследовать эту тему?
- Не бояться чего-то. Меня сейчас спрашивают, «Не страшно ли мне этим заниматься?» - нет! Благодаря всей этой ситуации я получил оценку своей работе. Отчасти со стороны тех, кто создавал это преступление, так и со стороны тех, кто выступил в мою поддержку.
- Влияет ли сейчас на вашу работу, то, что с вами произошло?
- Сейчас мне сложно, потому что много внимания, много дел связанных со следственными действиями, жалоб и т.д. Очень большой поток писем, звонков от людей которым нужно помочь. Я сейчас пытаюсь выйти на нормальный рабочий ритм, бывает сложно сосредоточиться.
- Опять-таки, после вашей истории о вас узнало много людей, что они говорили вам, подходя на улицах?
- Они говорили «Спасибо!». Что мне было странно, почему мне то спасибо? Я объяснял – это наоборот вам спасибо за всю оказанную поддержку! Потому что я был в этой истории статистом. Эту историю создали люди, которые поддерживали меня. В какой-то момент мне сказали, это не персонально вам спасибо. Это была история за границей, где меня узнают очень много людей. Ко мне подошел человек и сказал: «Это спасибо за то, что я не верил, что в России может произойти такая ситуация, я не ждал хороших новостей. Я не думал, что власть может признать свои ошибки». Для многих людей это было чудом и воодушевляющим событием!
Комментарии 0