«Я работаю для зрителя»: Александр Славутский о критериях успеха театра, труппе и предстоящей премьере

27 марта ежегодно отмечается Международный день театра. В преддверии праздника художественный руководитель КАРБДТ им. В. И. Качалова, народный артист России и Татарстана Александр Яковлевич Славутский в интервью редакции сайта ТНВ рассказал, какие традиции есть в театре к этому дню, а также назвал критерии успеха театра, и приоткрыл завесу тайны о грядущей премьере по одной из самых знаменитых пьес мировой драматургии «Гамлет» Уильяма Шекспира.

— Александр Яковлевич, расскажите, какие традиции в вашем театре есть к Международному дню театра?

— К Международному дню театра мы по традиции даем премию. В связи с тем, что у нас театр любим зрителями, хорошо заполняем, и у нас стопроцентная заполняемость, поэтому ко Дню театра мы всегда даем премию дорогим нашим коллегам — актерам и всем остальным. Самое главное, что мы стараемся ко Дню театра сыграть премьеру обязательно. И этот год не исключение. 12 апреля мы сыграем «Гамлета» Шекспира. Это выдающаяся пьеса. Это для меня радостно, потому что я никогда не ставил Шекспира. Мне казалось, что это что-то такое тяжелое, далеко от нас стоящее.

— Но как оказалось, эта пьеса про нас, про наше время, она никуда не ушла, поэтому ее и ставят все время. Мы постарались открыть автора, про что он написал в этой пьесе. А написал он про человека, про людей, про предательство и любовь, про переживания, про преданность, про верность, про ответственность за свои поступки. Пьеса-то в принципе про власть, про ответственность власти перед людьми, с которыми рядом ты находишься. Пьеса о преступлении и наказании. Так что пьеса небезынтересная. Ну и плюс к тому, что в ней используются и свет, и музыка, и танец, и пластика… Сюжет-то сказочный, когда появляется человек из преисподней, то это необычно. А люди любят фантастическое.



— С чего начинается создание спектакля? Что рождается изначально?

— Изначально рождается — есть ли у меня в труппе Гамлет, Клавдий, Гертруда… И тогда рождается идея попробовать поставить эту пьесу. У нас сейчас достаточно крепкая молодая труппа, мощно сколоченная. Я думаю, что это будущее этого театра. Сейчас в ней много актеров — это и выпускники Института культуры, и ГИТИСа, и мои ученики, и Вахтанговские выпускники, я думаю, что это хорошая дееспособная энергичная труппа, актеры замечательные у нас. Я доволен работой с актерами. Сначала было безумно трудно. Потому что эта пьеса Шекспира настолько запутана…

— Каковы критерии успеха театра?

— Я работаю для зрителя. И самый главный критерий успеха театра — это не то, что написали критики, а как ходят зрители в театр. Ничего более реального нет. Если у нас стопроцентная заполняемость, то это и есть успех театра у зрителя. Это не на какой-то «мишуре», не на какой-то бульварной литературе, а на настоящей литературе. Посмотрите, какие авторы у нас в репертуаре — настоящая серьезная драматургия — Чехов, Гоголь, Островский, Бомарше, Булгаков, Достоевский, Пушкин, Шолом-Алейхем… Вот поэтому, мне кажется, что Шекспира поставить надо было.

— Мы месяц-полтора, больше даже, писали пьесу, искали переводы, разные куски соединяли. Нам нужно, чтобы человек в зрительном зале поверил, что это про него, что он тоже человек. Ведь зачем он приходит в зрительный зал? Чтобы сопереживать. Дома он может телевизор включить. А здесь вместе с ним есть 500 человек, которые вместе с ним плачут и смеются. Вот же самое главное. Человек существо такое — он счастлив, когда он не один. Потому что самое главное — это страх перед смертью у всех. Все понимают, что они не вечны, вот в чем вся суть. И зная это, люди очень хотят быть рядом, взяться за руки, понять, что они не одни, и что их объединяет любовь, а не зло или какое-то другое чувство.

— Александр Яковлевич, каждый один и тот же спектакль — он всегда разный. По-вашему, от чего это зависит настроение спектакля?


— Все говорят о высоком уровне Качаловского театра. В чем ваше преимущество?

— Правильно говорят, потому что мы рассказываем про человека, про себя, прежде всего. Например, мы ставили «Ревизора», и когда после него я смотрю, что люди выходят и вытирают слезы, я такого никогда не видел. Потому что я не высмеивал дураков и идиотов. Да, взяточники, да, преступают, но это люди. Это прежде всего, люди России нашей. Гоголь сопереживает своим персонажам всем, и я сопереживаю этим людям. Я не позволяю себе измываться над ними. Да мы ничем не отличаемся от персонажей Гоголя. Когда написана пьеса, а сейчас все тоже самое — также взятки, также воруют, также любят… Театр должен быть про нас. Тогда театр живой и он интересен зрителю.

— Когда театр выдуривается перед двумя критиками или перед кем-то…кто оригинальнее…обязательно там должны быть голые, обязательно там должны быть люди нетрадиционной ориентации, они могут быть, никто не запрещает, но это не обязательно тащить на экран, на сцену. Важно, чтобы я понял, что я здесь, с вами, что я присутствую в зале вместе с актером. Ведь зритель — тоже участник спектакля. Почему они тогда встают, и кричат «браво», «молодцы», это же не просто так. Люди многие специально приходят, для того, чтобы в конце хлопать, кричать и неистовствовать. Театр этим и прекрасен.



— Расскажите о подготовке спектакля. В данном случае «Гамлета». Как это происходит? Музыка, хореография, репетиции, какие цеха задействованы?

— У нас целый завод задействован. Собираются декорации со слесарно-сварочным цехом. Мы делаем мало спектаклей. Мы делаем в год один-два, три спектакля максимум. Я считаю, что надо делать долго и хорошо, потому что когда рождается семь-восемь котят, это котята, а когда один рождается, то это тигр. Я считаю, что надо долго работать, тогда будет качественное произведение.

— Конечно сначала мы нашли пьесу для актеров, потом мы нашли пространство. Я пока не увижу оформление пространства, я не могу начать. Пока я не услышу тему музыкальную, которая в этом спектакле должна звучать, это же атмосфера, самое главное — атмосфера спектакля, костюмы, пока не пойму. Мне это очень важно. У меня в театре прекрасный сапожный цех. Сапожники работают, портные шьют костюмы.

— Это целый завод. Много чего мы делаем. И технические нововведения. И свет, и музыка звучит интересная. Это такой мини-завод. Тем более, что это драматический театр, а у меня в драматическом театре, я очень люблю, когда люди поют и танцуют.





— Александр Яковлевич, может ли искусство быть вне политики?

— Художник не может быть вне политики. Когда мои коллеги говорят, что «я вне политики», это первая ложь, которую заявляет человек в творчестве. Потому что искусство — это рычаг в идеологии, в чем угодно. То, что государство сегодня так внимательно относится к культуре, к искусству, вкладывает средства в это — это очень важно. Почему в наш театр ходят? Потому, что они верят нам. Не просто на слово, они приходят, и получают то, чего они хотят. Мы не идем на потребу.