Ильфир Якупов: «Посмотрите это качественный спектакль, качественное театральное искусство и неважно на каком оно языке» - видео

В новом проекте на телеканале ТНВ почти ежедневно в будние дни будут выходить интервью с выдающимися татарскими учеными и экспертами.

Сорок первым героем специального проекта стал директор ТГАТ им. Г. Камала Ильфир Якупов.

В интервью корреспонденту ТНВ Якупов рассказал об отсутствии языковых границ в театральном искусстве, постановках в различных жанрах, а также о молодом зрителе.

«Зритель как-то омолодился, молодежи в театре стало больше, чем старшего поколения»

- Каким стал пандемийный год для театра Камала? Были потери, но вместе с тем, театр удержался и нашел новые формы, насколько мы знаем это благодаря онлайн-формату. Как бы вы подытожили ушедший год и наступивший?

- Да, действительно, 2020 год для всего человечества, можно сказать, стал испытанием, которое я думаю, все прошли достойно и что-то приобрели при этом. Любое испытание, любое событие для человечества, все равно дает какой-то толчок к каким-то новым направлениям. В данном случае это освоение интернета, каких-то программ, онлайн- общение. И лекции, и показ спектаклей для нас и для всех наших зрителей, которые нас не бросили, а были с нами в эти трудные времена. Да, мы смогли в течение двух недель переформатироваться. Хорошо, что? То что были записи спектакля, которые идут в репертуаре на сегодняшний день. Уже с 2018 года мы ведем интернет-трансляции спектаклей. Потому, что это был запрос от татар, которые живут за пределами Татарстана.

Естественно мы не можем ездить к ним каждый месяц, год и показывать свое искусство, татарский язык. Поэтому мы решили осваивать интернет-формат. В 2019 году в Год театра мы приобрели мини-ПТС. У нас уже был фундамент, мы могли записывать наши спектакли. С 8 апреля 2020 года мы начали транслировать спектакли на нашем сайте, и решили не устанавливать жестких цен на просмотры спектакля, зрители сами могли оставлять сумму, которую они посчитают нужной. Кто-то заплатил 3 тысячи рублей, кто-то тысячу, а кто-то 500 рублей. Таким образом, мы какую-то денежку даже заработали. Думаю, наш зритель постепенно будет расти. Потому что очень много татар живут в Америке, в Европе.

- Вы гастролируете в интернете?

- Гастролируем в интернете, да! Мы посмотрели даже статистику 95% это аудитория из России, но Россия ведь тоже большая. Пермь, Нижегородская область, Москва, питерские татары очень много смотрели. За апрель-май 2020 года у нас 47 тысяч зрителей в онлайн-формате из них половина – это новые зрители. Также мы провели театральный форум «Науруз» онлайн и поняли, что образовательную форму можно проводить и в онлайн формате.

- А была ли какая-то тоска по традиционному театру, когда зрители приходят в театр и смотрят вживую?

- Мы начали работать с 27 августа. Большого наплыва людей не было, было ограничение – 70% заполняемость зала, ношение масок, соблюдение дистанции и т.д. Эти ограничения как-то пугали людей. И потом, зритель как-то омолодился, молодежи в театре стало больше, чем старшего поколения.

- Вы абсолютный топ-менеджер, который просчитывает аудиторию, движение направления театра. Как часто вы вспоминаете, что вы, в том числе актер?

- Ну как, никогда.

- А не хотелось бы?

- Нет!

- Как произошло четкое такое определение?

- С третьего курса я начал работать журналистом. Увидев мою деятельность, как часть моей биографии, что не могу сидеть на одном месте и заниматься только актерством предыдущий директор театра Шамси Закиров сказал: «Сходи в министерство культуры, там нужен специалист по театру», ну, я и пошел. Меня там оставили. Я закончил актерское, параллельно работаю также в министерстве культуры. Поэтому нет такой сильной привязки, как таковой.

- Метания не было?

- Нет, не было. То есть, я уже заканчивал актерские курсы и работал. Я уже был чиновником.

- В этом вы сейчас видите успех, что прекрасно существует тандем Бикчантаев и Якупов?

- Во-первых, тандем бывает тогда, когда люди понимают друг друга и слышат. Надо просто тут уметь слышать и слушать. У каждого человека есть какие-то принципиальные моменты, но эти моменты, можно подвинуть, если умеешь двигать. Это как в семье! У мужа и жены есть какие-то принципиальные позиции, а есть непринципиальные. В творчестве их естественно еще больше. Допустим, мы с Бикчантаевым обсуждаем какую-то премьеру, и мы заранее не знаем, будет спектакль финансово успешный или творчески. Потому что это живое искусство! Тут от 80 до 95% риска. Мы рискуем, естественно вместе, два руководителя, и когда приглашали меня и Бикчантаева после смерти Шамси Закирова, я при нем уже работал заместителем директора по маркетингу. И в момент когда он сказал: «Я хочу, чтобы ты был директором». Я в министерстве культуры сказал, что заключу договор с министром и как художественный руководитель в театре. Моя учеба в актерском, конечно, мне очень сильно помогает. И я с полуслова понимаю и Бикчантаева, и театральных художников, и артистов. Иногда Фарид Рафкатович мне говорит перед премьерами: «Зайди на репетицию посмотри, пожалуйста! Что ты там у себя в кабинете цифры считаешь? Мы же театр!». Я захожу, а потом он меня спрашивает: «Где уснул? Что? Как?». Мы обсуждаем репетицию, и это как бы умение слышать. Нет такого принципиального разногласия.

«Если на спектакль «Голубая шаль», которому скоро 100 лет не будет ходить зритель, естественно, мы его ставить не будем»

- Были ли истории, когда один спектакль финансово успешный, а второй творчески? Как вы договаривались в этой ситуации?

- Вообще, в театральном искусстве, смотреть только финансовую или же творческую сторону не совсем грамотно. Потому что это ремесло режиссера, он должен это делать и финансово, и творчески успешно. И артисты тоже самое. То есть не бывает такого, чтобы было только так. Театральное искусство – никогда не может быть самоокупаемым. Если самоокупаемым сделать театр, надо в 3-4 раза поднять стоимость билетов. Если дело самоокупаемо, то тогда кто придет в театр?

- Мы разговаривали с Рауфалем Мухаметязновым и он говорит, что: «Мы – это классика»». Вы – это сейчас классика? Какие спектакли являлись самыми кассовыми? Именно из классики? Сколько лет спектаклю «Зәңгәр шәл» (пер. с тат. «Голубая шаль»)?

- С 1926 года, то есть почти 100 лет. Мы все! Мы и классика, и современность. Буквальнона днях, молодой режиссер Айдар Заббаров, ученик Бикчентаева, Сергея Женовача в ГИТИСе поставил документальный спектакль. В малом зале нашего театра. Мы дополнительно спектакль ставили.

- Какая была аудитория?

- Молодая аудитория и ажиотаж большой. И они интересуются, то есть это же не классика, не «Голубая шаль», не музыкальная драма, а документальный спектакль. В спектакле герои говорят, как они жили, что было с ними в реальности.

- Но принимает ли подобные эксперименты ваш классический зритель?

- Да нет такого классический зритель. Нет тех, кто бы говорил: «Я хожу только на классику». Не надо воспринимать это так, что эксперимент – это непонятная вещь. Документальный спектакль со стороны жанра это как бы да эксперимент, а со стороны исполнения артистов я бы не сказал что это вербатим или эксперимент. Я его не воспринимаю как эксперимент, я его понимаю как спектакль. Я вижу зрителей, которые ходят на «Голубую шаль», они же ходят и на современных авторов. Буквально Фарид Бикчантаев поставил 7 ноября спектакль «На закате» молодого драматурга из Елабуги и зритель тот же. Им интересно. А в «Голубой шали» вечная тема любви. А «На закате» вечная тема смерть. Разбивать спектакли на классику и не классика, на современный и несовременный невозможно. Мы должны предоставлять ассортимент для зрителя.

- Все-таки часто звучат обвинения в консерватизме, да? Как вы на это реагируете?

- Продолжаем спокойно работать потому что, это не мы цепляемся к чему-то, это народ цепляется. Если мы ставим спектакль в зрительном зале, то мы ведь кнутом в него зрителей не загоняем. Билеты мы бесплатно тоже не раздаем. То есть, люди голосуют рублем, если на спектакль «Голубая шаль», которому скоро 100 лет зритель не будет ходить, естественно, мы его не будем ставить.

- Ну, чтобы совместить успешно и творческий, и финансовый…

- Нет, не совмещается. Потому что финансовая успешность это значит, что он очень дорогой. Ну, не получается так.

- А заявление, что национальному театру можно ставить постановки и на русском языке?

- С переводом на татарском языке.

- Только так?

- Да!

- В Буинске ставят…

- Да, и я их периодически за это ругаю. В разных комиссиях Единая Россия для малых городов выделяют финансы. И я в комиссии много участвовал в обсуждениях, когда распределяются средства театру на заявленный спектакль. И когда один из членов комиссии сказал, что: «Единая Россия выделяет деньги, вы русскую классику должны ставить на татарском». Я сказал: «Ну, хорошо, пусть тогда русский театр тоже ставит татарскую классику. Переводит на русский язык и ставит». Буинский театр, Бугульминский театр поставил «Угасшие звезды» на русском языке. Были времена, когда и Качалоский театр ставил татарскую классику, татарские произведения на русском языке. А играть непосредственно русскую классику… Для этого же есть русские театры. Мы говорим на татарском, и все равно у любого татарского артиста присутствует небольшой акцент. Он у каждой национальности свой. У всех свой менталитет и свой темпоритм, жизнь, мышление. Но зачем нам играть на русском языке, если есть русские театры, которым свыше 200 лет?! Нужно делать то, что ты умеешь делать на 100%!

«Посмотрите это качественный спектакль, качественное театральное искусство»

- Сегодня идет много разговоров о сохранении и развитии татарского языка, создана комиссия и в Татарстане этот год объявлен Годом родных языков и народного единства. Как вы считаете, как сегодня популяризировать татарский язык за пределами Татарстана через татарский национальный театр? Вы упомянули об онлайн-формате. Насколько вне татарской среды сложно заходить с татарскими спектакля? Ставите ли вы себе такую задачу?

- Ставим. Нас приглашают, к сожалению, это не получается так часто как хотелось бы. Я говорю о гастролях. Нас приглашают и в Самару, и в Оренбург, и в Пермь. Мы должны были в декабре поехать в Пермь, в связи с пандемией не смогли. В Москву у нас гастроли не состоялись в связи с тем, что в январе в Москве заполняемость зала была только на 25%, а также был риск здоровью.

- А спектакли востребованы?

- Востребованы! Сейчас это же стало восприниматься не только как обслуживание татароязычного населения за пределами Татарстана. Сейчас театральное искусство – это отдельное искусство. Т.е. информация доходит до зрителя, если мы ездим куда-то, то мы стараемся достучаться и сказать: «Посмотрите это качественный спектакль, качественное театральное искусство».

- Не важно, на каком языке?

- Неважно. На сегодняшний день не важно, потому что мы прекрасно знаем YouTube, там полно переведенных вариантов. То же самое на Facebook, ты можешь нажать и перевести любую новость.

- В общем, незнание татарского языка не может отгородить вас от татарского театра, вы можете его также познать и услышать?

- Конечно!

- У вас было такое интересное измерение, что на одном из спектаклей брали, например, 80% наушников для перевода, в другой ситуации 50%. Как вы можете по количеству наушников оценить количество татароязычной аудитории? Ее становится больше? Молодая аудитория приходит смотреть в оригинале или с переводом?

- Да, мы следим за этим. Когда выдаются наушники, мы спрашиваем, сколько наушников взяли. Я бы сказал где-то 20% зала, всегда по-разному. Мы даже с директором филармонии Кадимом Назыровичем говорили, он интересовался, много ли людей у нас в театре берут наушники. Я говорю: «Нет, не больше 100, даже не больше 50». И в один день мы посчитали, оказалось, что взяли 48 штук, из 800 мест в зале. Это говорит о том, что наушники взяли не только татары, которые не понимают по-татарски, это могут быть и русские или люди других национальностей. У нас каждый день, каждый вечер, спектакль синхронно переводится на русский и английский. Во время новогодних праздников со 2 по 10 января брали очень много наушников. О чем это говорит? О том, что у нас процветает туризм. Вы спросили, почему не играете на русском? А зачем? Люди приезжают услышать наш моң, нашу речь, уникальность. 3 часа посмотрев «Голубую шаль» можно и изобразительное искусство понять, и музыкальное искусство татар, речь, какой-то менталитет можно почувствовать. А за 3 часа Татарстан, Казань не объедешь.

- Много ли сегодня осталось национальных театров в России и какие существуют проблемы?

- Да, на сегодняшний день как вы сказали, MBA закончил и в этом году я заканчиваю DBA. И как раз моя дипломная работа о долгосрочной перспективе татарского национального театра. Мне пришлось изучать национальный театр России и национальные театры Европы и всего мира, собирать данные по количеству зрителей, по заработку. То есть, проводить некий анализ. В очень плохом состоянии находится Алтайский театр. В нем мало говорят на алтайском языке, они уже в 2009 году переходили на русский язык. Чего они добились? Если умирает театр, значит, умирает нация. У них нет зрителей, никто не потребляет эту услугу. У них нет языковой среды. Хакасы на сегодняшний день тоже находятся в тяжелом состоянии потому, что их остается мало. Им каким-то образом нужно было сохранять свой язык. Я говорю о тюркоязычных народах, я отобрал Алтай, Хакасия то, что мне ближе. Мы с ними каждый день общаемся. В Туве мы были на гастролях со своими спектаклями. На тувинском языке даже молодежь на улицах разговаривает. Нас это очень порадовало! И мы поняли, что тувинский язык еще будет жить, а значит, и театр будет жить, и нация.

- Национальный театр это дело республик, территорий, краев?

- Да-да. Федеральных национальных театров нет.

- И государственной политики и государственных программ по поддержке национальных театров?

- Только республика! Тува обеспечивает свой национальный Тувинский театр.

- То есть, это долг, ответственность именно самого края, республики и области?

- Конечно, и нации, и народа, которые должны это беречь. Если посмотреть на национальные театры. Один из старейших это мы – татарский Театр имени Г.Камала – нам будет 115 лет, потом появился якутский театр, а потом и остальные. Наш театр создавал народ, его не создавали по указке императора.

- В этом году Камаловскому театру исполняется 115 лет?

- Да!

- Если бы из всех спектаклей за эти 115 лет в репертуаре Камаловского театра можно было оставить только один спектакль, какой бы это был?

- Для создания одного спектакля нужно 9 месяцев.

- Как рождение ребенка?

- Да-да. И как я могу 29 спектаклей в репертуаре из 29 детей, сказать: «Ты мне нравишься, а ты нет?».

- То есть, все дети?

- Да, все дети и они мне очень дороги. Через душу, сердце через все органы тела прошли. Минимум 9 месяцев, максимум 12 месяцев уходит на создание одного спектакля.

Табрис Яруллин: «Национальная библиотека это территория не только для кофе и фото в Instagram, это территория смыслов» - видео

Римма Бикмухаметова: «Вместо того, чтобы выпускать татарские справочники и толстенные книги, лучше снять обалденное кино» - видео

Ильгиз Шайхразиев: «Детям нужно объяснять, что это твой родной татарский язык, заложить зернышко, и оно прорастет» - видео